У работников бюджетных организаций очень велика разница в доходах, поэтому необходимо вернуть единую тарифную сетку, заявил первый зампред комитета Госдумы по экономической политике Николай Арефьев. Эксперты отмечают, что нынешние реформы так или иначе уходят от единой для всех бюджетников системы, но имеют похожий принцип. Однако главная проблема — не в системе оплаты труда, а в нехватке средств. Подробнее в проблеме зарплат бюджетников разбирались «Известия».
Сетка для справедливости
Николай Арефьев заявил, что после отказа от единой тарифной сетки в пользу отраслевой системы у руководителей бюджетных учреждений появилась возможность манипулировать зарплатами, в том числе устанавливать высокие выплаты себе, ущемляя остальных. Поэтому, считает он, нужно «переходить к единой тарифной сетке», которая «споров никогда не вызывала», сказал Арефьев.
В комментарии «Известиям» он признал, что единая тарифная сетка «далека от совершенства», но «давала некоторое представление о трудовых затратах работников и их денежном вознаграждении за труд».
— Единая тарифная сетка не допускала гигантского расслоения работников по зарплате, как это есть сегодня, когда ректор или директор получает 3 млн в месяц, а доктор наук — 60 тыс. рублей, — утверждает депутат.
Николай Арефьев подчеркивает, что единую тарифную сетку надо постоянно совершенствовать с учетом появления новых механизмов, новых специальностей и т.д. Но в основе должно стоять «максимально справедливое распределение оплаты труда». Отказ от тарифной сетки он считает «политическим», так как отраслевая система оплаты труда позволяет «удерживать власть в каждом коллективе».
С ним соглашается вице-президент Конфедерации труда России, экс-депутат Госдумы Олег Шеин, который уверен, что «уничтожение тарифной сетки повлекло за собой ситуацию, при которой люди не понимают, за какую заработную плату они работают», но при этом появился «замечательный инструмент манипулирования коллективами».
— Приведу в пример систему здравоохранения Астраханской области, где оклады составляют 7–9 тыс. рублей, а всё остальное — так называемые стимулирующие выплаты, — рассказал он «Известиям». — В том числе, например, некие премии за «интенсивный труд» или «особый характер работы». В каких килоджоулях это измеряется, никто не знает, но доплата может составлять до 300% к окладу: то есть хоть 5%, хоть 20%, хоть 295%. Каждый раз это решает непосредственный руководитель, и у сотрудника нет возможности судебного обжалования, потому что правила не нарушаются.
В новых регионах страны в связи с текущей ситуацией по-прежнему сохраняется использование 25-разрядной тарифной сетки по оплате труда работников бюджетной сферы — с включением компенсационных и стимулирующих выплат, которые применяются в системах оплаты труда остальных бюджетных учреждений Российской Федерации, сообщили «Известиям» в Минздраве.
Почему отменили единую тарифную сетку
Единая тарифная сетка применялась в России до 2008 года: все виды работ бюджетников распределяли по разрядам, устанавливалась часовая тарифная ставка. Оклад 1 разряда обычно равнялся МРОТ (в 2007 году составлял 2300 рублей), ставка высшего разряда превышала низшую в 10 раз. Учитывалась также сложность, интенсивность работы, квалификационные требования, вредные условия труда.
Затем единая тарифная сетка уступила место отраслевой системе оплаты труда — и решения о том, как определять зарплату сотрудников, стали принимать на местах. Сейчас система оплаты труда утверждается руководителями федеральных бюджетных учреждений.
Зампред комитета Совфеда по науке, образованию и культуре Людмила Скаковская называет изменения в системе расчетов оплаты труда совершенно логичными, так как единую тарифную сетку принимали в начале 1990-х годов именно «для спасения бюджетной сферы».
— Ситуация, когда у всех бюджетников зарплата была примерно на одном уровне, привела к тому, что самые ценные работники сменили род деятельности, а те, кто остался в бюджетной системе, не имели стимула совершенствовать свои навыки, — сказала Людмила Скаковская «Известиям». — Новая система дала возможность реанимировать бюджетную сферу. У руководителей появилась возможность более тщательно оценивать вклад каждого конкретного работника, стимулировать его трудовые усилия.
Она указывает на «более гибкий подход» новой системы, который предполагает большую дифференциацию зарплат: и по разным направлениям бюджетной сферы, и для работников одного учреждения с учетом их профессионализма и квалификации. Эта же практика уже легла в основу изменений в системе оплаты труда учителей, которые вступили в силу 1 сентября, говорит сенатор: правительство приняло решение о повышении оклада педагогическим работникам, который будет соотноситься с их профессиональными навыками, стажем работы и результатами труда.
Она, впрочем, признает, что с первых дней введения новой системы оплаты бюджетников появлялись опасения, что широкие полномочия руководителей учреждений могут обернуться нежелательными последствиями для работников. Чтобы минимизировать эти риски, с руководителями проводится постоянная работа, утверждаются профессионально-квалификационные группы в соответствующих отраслях, говорит Скаковская.
Доцент, заведующая кафедрой «Государственное и муниципальное управление» Финансового университета при Правительстве РФ Ольга Панина также называет главной проблемой единой тарифной сетки ее недифференцированность и невозможность учитывать различия в квалификации, опыте, сложности и ответственности выполняемой работы. Не учитывались различия в ситуации на рынке труда конкретного региона, в отрасли. Государственный сектор из-за этого терял свою конкурентоспособность по сравнению с частным сектором. При переходе к рыночной экономике не отказаться от этой системы было практически невозможно, подчеркивает она.
Зампред профсоюза работников здравоохранения РФ Михаил Андрочников замечает, что по сути система оплаты труда поменялась не так сильно: по-прежнему есть оклад, величина которого зависит от знаний, умений, квалификации работника, сложности его труда, и стимулирующие выплаты. Механизм сохранился: есть некое ядро, на которое добавляют остальные выплаты.
— Другое дело, что вот это ядро стало разным у всех, как и дополнительные выплаты, — сказал он «Известиям». — И образовался диспаритет заработных плат, когда люди одной и той же квалификации, одного и того же образования, одних и тех же знаний и умений, но в разных территориях стали получать совершенно разные зарплаты.
Первые годы, говорит Михаил Андрочников, новая система отчасти выполняла свою задачу: в частности, в медицине удалось мобилизовать на зарплаты медикам еще около 20–30% доходов за счет доходов медучреждений от платных услуг. Но в 2012 году стало понятно, что проблемы усугубились: диспаритет зарплат вызвал серьезную межрегиональную миграцию. Тогда и появились первые указы, касающиеся зарплат бюджетников: президент императивно установил уровень, до которого должны доводить заработки учителей, медиков и остальных.
Главный научный сотрудник Центра финансово-экономических решений в образовании НИУ ВШЭ Ирина Абанкина отмечает, что тарифная сетка оказалась жесткой системой, которая мало касается вопросов качества обучения. Качество в ней поддерживалось только через движение по квалификационным уровням, но «они стали чрезвычайно плоскими».
Кроме того, продолжает Абанкина, проблема была в «чрезвычайно низких значениях этих разрядов», и не удавалось довести зарплаты до какого-либо достойного уровня — хотя бы среднего по региону. В то же время тарифная система могла бы быть принята за основу в реформировании отраслевой системы оплаты труда, указала она.
Ольга Панина также отмечает, что аргументов за возвращение к тарифной сетке тоже хватает — в том числе, например, упрощение и прозрачность всех процедур, укрепление социальной защиты. В этой ситуации нужен компромиссный вариант, позволяющий просчитать отдельные элементы единой тарифной системы с действующей системой оплаты труда бюджетников, считает она.
Какие элементы тарифной сетки сохранить
Ирина Абанкина отмечает, что в образовании в России фактически осталось два квалификационных разряда, а точнее, категории — высшая и первая.
— Чтобы тарифная сетка была стимулирующей, в том числе выполняла роль повышения качества образования, должно быть хорошо проработано число разрядов — ступенек, по которым в своем квалификационном росте продолжает развиваться учитель, — сказала она.
Но вообще, добавляет Ирина Абанкина, в образовании активно обсуждалась другая система, которая выполнила бы задачу построения функциональных различий в позициях педагогов.
— Это такая ортогональная система: с одной стороны, возможен рост квалификации в преподавании своего предмета; с другой, возможно изменение трудового функционала, когда учитель может стать учителем-наставником, учителем-методистом, учителем-исследователем, — пояснила она. — То есть можно быть на том же первом разряде в квалификационном уровне, но в дополнение к работе учителем стать учителем-методистом — и надбавка будет связана именно с дополненным трудовым функционалом.
Оргсекретарь профсоюза «Учитель» Ольга Мирясова замечает, что в первую очередь в их профсоюзе выступают за достаточно большую базовую часть зарплаты.
— По нашему мнению, 90–95% от фонда оплаты труда должно идти на выплату окладов и компенсационных (то есть фиксированных выплат за определенные виды работ), а оставшиеся 5–10% могут быть использованы на премии и стимулирующие, — сказала она. — Таким образом, оплата труда будет намного более стабильная и меньше зависеть от личных симпатий директора.
Ольга Мирясова подчеркивает, что совсем от дифференциации в оплате уйти не получится, но размер базового оклада учителя-предметника может быть общим — например, 2 МРОТ. Далее уже регион мог бы вводить доплаты. Она подчеркивает, что это не совсем тарифная сетка, но такая система способствовала бы росту зарплат в бедных регионах.
Олег Шеин замечает, что несколько лет назад президент Владимир Путин во время послания Федеральному собранию дал поручение вернуть твердые правила по зарплате бюджетников (медиков, в частности), увеличив долю оклада в зарплате до 70%. Изменения приняты так и не были. Однако некоторые меры принимаются.
Минздрав сообщил «Известиям», что сейчас с учетом разных финансовых возможностей регионов сложилась «существенная дифференциация в уровнях заработных плат медицинских работников», и для ее сокращения по поручению президента Минтрудом и Минздравом разрабатываются единые требования к системам оплаты труда медицинских работников, предусматривающие единые правила формирования размеров должностных окладов, систем компенсаций и стимулирования.
В Минпросвещения также заявили, что уже разработаны предложения по совершенствованию системы оплаты труда педагогических работников — единые подходы к формированию зарплаты педагогов, которые обеспечат прозрачность и понятность ее начисления.
— Пилотный проект по зарплате для медиков разработали, но пока отложили до 2025 года, — напомнил Михаил Андрочников. — Но то, что разработано, — это как раз некая реинкарнация тарифной сетки для всех медицинских работников в противовес тому разнобою, который существует сейчас.
Это всё равно не единая тарифная сетка, а отраслевая система оплаты труда, говорит он. Общие подходы к формированию зарплат бюджетников есть, но здесь важно учитывать специфику конкретной профессии.
Важнее, подчеркивает Михаил Андрочников, что в Фонде обязательного медицинского страхования недостаточно денег.
— Это общее место для бюджетной сферы, — замечает он. — 3,5% от ВВП на медицину — это очень мало. ВОЗ ставит границу в 5–6%, за которой начинает распадаться здравоохранение. В западных странах финансирование здравоохранения — 7–8% от ВВП.
