Стабильность гражданского оборота является одним из важнейших драйверов предпринимательства и экономики в целом. Данная стабильность подразумевает наличие объективной возможности для любого участника гражданского оборота, действующего разумно и осмотрительно, рассчитывать на предсказуемость гражданско-правовых последствий совершенных им действий.
Она обеспечивается многими правовыми институтами и инструментами. Значительную роль в поддержании этой стабильности играют и суды. Однако, тонкость в том, что тот или иной судебный акт может работать как на укрепление гарантий стабильности гражданского оборота, так и, напротив, расшатывать устоявшуюся практику.
История Аксайских рынков
Сюжет о том, как рынки «Алмаз», «Атлант», «Овощной» и «Классик» после десятилетий мирного существования были стремительно закрыты в результате силовой операции с привлечением Росгвардии, у многих был на слуху весной 2021 года.
Вдруг выяснилось, что рынки, на которых в течение многих лет закупались жители Ростова-на-Дону, жители Аксайского района области и соседних областей, где работали и на выручку содержали свои семьи тысячи предпринимателей, нелегальные.
Инцидент породил широкий общественный резонанс в регионе. Торговцы-арендаторы предпринимали попытки прорваться к рабочим местам, бастовать, но их действия результатов не принесли.
Насколько эти рынки были важны и влияли на экономику региона, становится понятнее из сообщений местных властей: из-за отмеченного ростовчанами роста стоимости продуктов питания, связанного с закрытием рынков, губернатору пришлось вводить в регионе мониторинг цен на овощи и фрукты.
Что стало поводом для столь резких мер, принятых в отношении Аксайских рынков, на момент начала событий было не вполне ясно. Разные источники давали разную информацию: то ли факты несоблюдения миграционного законодательства, то ли факты организации на территории рынков азартных игр; кто-то писал, что силовики ищут на рынках склады нелегального оружия и/или контрафакта.
Позднее подозрительную активность вокруг рынков связывали с состоявшимся незадолго до этого задержанием главы администрации Аксайского района Виталия Борзенко.
Параллельно этим событиям работала и прокуратура. Еще с конца 2020 года районный прокурор подавал иски в Аксайский районный суд Ростовской области о запрете деятельности по организации розничного рынка до устранения нарушений федерального законодательства и обязании устранить нарушения (дела №2-370/2021, 2-371/2021 и №2-1417/2021).
Поводом для исков стали результаты проверки, проведенной районной прокуратурой по указанию прокуратуры областной. Так, проверка выявила и нарушения правил пожарной безопасности, и несоблюдение требований к оборудованию рынков, и нарушение санитарных норм в целом. Отметила прокуратура и нарушение требований земельного законодательства в части нецелевого использования земель, а по одному из рынков – и частичный самозахват.
Судебные решения по всем трем делам состоялись в пользу прокуратуры. Так, территории рынков были очищены от предпринимателей, деятельность на них прекратилась.
В 2021 году прокуратура учинила иски собственникам земельных участков, располагающихся под рынками, об истребовании имущества из чужого незаконного владения (№№ 2-1544/2021, 2-1545/2021, 2-1546/2021, 2-1548/2021, 2-2060/2021, 2-2062/2021, 2-2063/2021).
Выяснилось, что земельные участки, первоначально полученные частными лицами от органов местного самоуправления, были переданы им в собственность незаконно. Дело осложнялось тем, что первоначальные участки уже были раздроблены и отчуждены новым собственникам, на земельных участках появились капитальные строения.
Аксайский районный суд Ростовской области удовлетворил указанные иски прокуратуры. Оспорить их в апелляционном и кассационном порядках у ответчиков не удалось.
На сегодняшний день дело Аксайских рынков перешло в уголовно-правовую плоскость. Среди обвиняемых есть совладельцы рынков, в том числе небезызвестный предприниматель Карим Бабаев, его сыновья, руководители, бывшие чиновники, включая экс-главу Аксайского района Виталия Борзенко.
По версии следствия, предполагаемая преступная группа под руководством Карима Бабаева приобрела землю под рынки в результате махинаций и с помощью «административных» ресурсов в лице бывшего главы района.
Фигурантам дела вменяют организацию преступного сообщества (преступной организации) и участие в нем (ней), мошенничество совершенное организованной группой либо в особо крупном размере и ряд других преступлений.
Исковая давность в делах об изъятии земли Аксайских рынков
В данном тексте мы не будем касаться анализа законности решений о запрете деятельности рынков, так же как и не будем рассматривать вопрос о законности или незаконности приобретения Бабаевым и другими собственниками земельных участков. Судебные решения по этим делам уже состоялись и, предполагаем, что судами была установлена объективная истина по данным вопросам.
Вместе с тем, отдельные правовые позиции Аксайского районного суда, Ростовского областного суда и Четвертого кассационного суда общей юрисдикции заслуживают внимания, в частности, в аспектах позиции, занятой относительно исковой давности по прокурорским искам об истребовании имущества из чужого незаконного владения.
В судебных заседаниях, состоявшихся по искам прокуратуры об истребовании земли, собственники земельных участков просили суд отказать в удовлетворении требований прокуратуры, указывая на исковую давность, общий срок которой согласно ст. 196 и 200 ГК РФ, составляет три года со дня, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права и о том, кто является надлежащим ответчиком по иску о защите этого права. Учитывая, что земельные участки перешли в собственность ответчиков более 15 лет назад, срок, установленный законом для защиты права, был пропущен.
Однако Аксайский районный суд, посчитал, что срок исковой давности по рассматриваемым требованиям прокурор не пропустил, ведь обстоятельства нарушения прав он установил только в ходе проведенной в 2021 году проверки, а значит, и срок исковой давности нужно считать именно с 2021 года.
Ответчики такой трактовке исчисления сроков возмутились и обратились с апелляционной жалобой, но и апелляционная инстанция в лице Ростовского областного суда признала, что срок исковой давности следует исчислять именно с даты проверки.
Так, областной суд указывал, что согласно разъяснениям, изложенным в пп. 4 и 5 постановления Пленума Верховного суда РФ от 29.09.2015 №43 «О некоторых вопросах, связанных с применением норм Гражданского кодекса Российской Федерации об исковой давности», в силу пункта 1 статьи 200 ГК РФ, срок исковой давности по требованиям публично-правовых образований в лице уполномоченных органов исчисляется со дня, когда публично-правовое образование в лице таких органов узнало или должно было узнать о нарушении его прав, в частности, о передаче имущества другому лицу, совершении действий, свидетельствующих об использовании другим лицом спорного имущества, например, земельного участка, и о том, кто является надлежащим ответчиком по иску о защите этого права (п. 4).
По смыслу пункта 1 статьи 200 ГК РФ при обращении в суд органов государственной власти, органов местного самоуправления, организаций или граждан с заявлением в защиту прав, свобод и законных интересов других лиц в случаях, когда такое право им предоставлено законом (ч. 1 ст. 45 и ч. 1 ст. 46 ГПК РФ, ч. 1 ст. 52 и ч. 1 и 2 ст. 53, ст. 53.1 АПК РФ), начало течения срока исковой давности определяется исходя из того, когда о нарушении своего права и о том, кто является надлежащим ответчиком по иску о защите этого права, узнало или должно было узнать лицо, в интересах которого подано такое заявление (п.5).
Здесь же, апелляция сослалась на правовую позицию Конституционного суда РФ, суть которой заключается в том, что данная норма сформулирована таким образом, что наделяет суд необходимыми полномочиями по определению момента начала течения срока исковой давности исходя из фактических обстоятельств дела (определения от 16 июля 2015 года №1681-О, от 29 марта 2016 года №516-О, от 26 мая 2016 года №1010-О, от 25 октября 2016 года №2309-О и др.).
Ссылки апелляционной инстанции на постановление Пленума ВС РФ №43 вполне адекватны и законны, но далее суд делает из них интересные выводы. Так, суд заключил, что вопреки доводам апелляционных жалоб отказ суда первой инстанции в применении последствий пропуска срока исковой давности является обоснованным, так как о нарушенном праве прокурор узнал в ходе проведенной в 2021 году проверки и со дня возбуждения уголовного дела, что не противоречит положениям статьи 200 ГК РФ о начале течения срока исковой давности с момента, когда истец узнал или должен был узнать о нарушении своего права.
«Ссылки заявителей жалоб на то обстоятельство, что орган местного самоуправления должен был и мог узнать со дня первичного выбытия спорного земельного участка из собственности муниципального образования, подлежат отклонению, поскольку именно с даты возбуждения уголовного дела, в том числе и в отношении должностного лица публично-правового образования, истец в данном деле узнал о предполагаемом нарушении права», — гласит апелляционное определение Ростовского областного суда по делу №33-19200/2021 (№2-2063/2021 по первой инстанции).
Данный отрывок судебного акта, к сожалению, не поясняет, каким образом суд с вопроса об осведомленности о нарушенном праве со стороны муниципального образования (в защиту прав, которого прокурор и обратился в суд) перешел к вопросу об осведомленности о нарушенном праве со стороны истца, то есть прокурора.
Кроме того, сам по себе факт возбуждения уголовного дела в отношении должностного лица публично-правового образования (района) не назван в действующем законодательстве в качестве основания для изменения срока начала течения исковой давности. Напомним, что, опираясь на презумпцию невиновности, факт возбуждения уголовного дела не говорит о виновности должностного лица, в отношении которого оно возбуждено.
Четвертый кассационный суд общей юрисдикции, проверяя состоявшиеся по данным делам судебные решения нижестоящих инстанций, ошибок в исчислении сроков не нашел.
Достаточно или нет для восстановления пропущенных сроков исковой давности прокуратуре провести проверку покажет дальнейшее судебное разбирательство. Но такая позиция поднимает вопрос об актуальности существующих подходов в вопросе исковой давности по прокурорским искам.
Вразрез имеющейся практике
Ответчики по вышеуказанным искам, заявляя о пропуске прокурором срока исковой давности, помимо норм права, ссылались также и на сложившуюся судебную практику при рассмотрении аналогичных споров, но по всем делам суд был непреклонен – он указывал, что согласно ст. 11 ГПК РФ суды разрешают гражданские дела на основании Конституции РФ, международных договоров РФ, федеральных конституционных законов, федеральных законов и иных нормативных правовых актов, тогда как решение суда по конкретному делу (судебный прецедент) в Российской Федерации не является источником права и не может служить основанием для принятия судебных решений и определений.
С одной стороны, такая позиция, безусловно, является верной с точки зрения закона, так как прецедентное право в России де-юре не существует. С другой же стороны, практикующие юристы знают, что де-факто, судьи смотрят и зачастую руководствуются практикой других судов, как минимум практикой Верховного суда и высших судов субъектов РФ, чем обеспечивается в том числе и единообразие судебной практики, которое развивает высшая судебная инстанция.
Что же говорит судебная практика по вопросу исковой давности в аналогичных делах?
Так, например, Второй кассационный суд общей юрисдикции в Определении от 23 ноября 2021 г. по делу №8Г-25490/2021[88-25528/2021] говорит, ссылаясь также на п. 4 постановления Пленума ВС РФ от 29 сентября 2015 года №43, что срок исковой давности по требованиям об истребовании недвижимого имущества (земельных участков), которое выбыло из владения помимо воли органов местного самоуправления, подлежит исчислению с момента, когда орган местного самоуправления узнал или должен был узнать о нарушении своих прав и выбытии недвижимого имущества из своего владения.
При этом вторая кассация делает акцент на том, что дата проведения прокуратурой той или иной проверки для определения начала течения срока исковой давности сама по себе правового значения не имеет.
То есть мы имеем ситуацию, когда два суда одного уровня – Второй кассационный суд общей юрисдикции и Четвертый кассационный суд общей юрисдикции – делают прямо противоположные выводы при сравнимых обстоятельствах рассматриваемых дел.
В 2017 году ВС РФ также высказался по поводу исчисления срока исковой давности при оспаривании сделки прокурором. Несмотря на то, что суть искового требования в данном деле отличается от исков, предъявленных собственникам земельных участков под Аксайскими рынками, выводы, сделанные ВС РФ, также вполне применимы для этих дел.
Так, в связи с нарушениями, выявленными контрольно-счетной палатой, прокурор просил признать договор купли-продажи недействительным и применить последствия недействительности ничтожной сделки.
Суд первой инстанции требования удовлетворил. В апелляции решение суда первой инстанции отменили, в иске отказали ввиду того, что прокурором был пропущен срок исковой давности. Однако суд округа отменил судебный акт апелляции и оставил в силе решение суда первой инстанции. Дело дошло до ВС РФ, где судебная коллегия по экономическим спорам ВС РФ признала, что прав был именно апелляционный суд.
ВС РФ указал, что при обращении прокурора с подобным иском начало течения срока исковой давности определяется таким же образом, как если бы в суд обращалось само лицо, право которого нарушено. Таким образом, течение срока исковой давности по иску прокурора началось со дня, когда началось исполнение ничтожной сделки, а не с даты поступления в прокуратуру информации от счетной палаты).
В целом, вся судебная практика последнего времени по вопросу исковой давности по искам прокурора исходит именно из того, что если в суд в защиту иных субъектов обращается прокурор, то срок давности исчисляется с того момента, когда о нарушении своего права и о том, кто является надлежащим ответчиком, узнал или должен был узнать именно тот субъект, в интересах которого и подается заявление прокурором.
Здесь, кстати, стоит вспомнить историю самого принятия Постановления Пленума ВС РФ №43, в обсуждении проекта которого принимала участие, в том числе и прокуратура.
Действующий на тот период заместитель Генерального прокурора Сабир Кехлеров, в частности, предлагал установить, что при обращении прокурора в суд в защиту интересов публично-правовых образований (РФ, субъектов Федерации, муниципалитетов) исковая давность, должна проистекать с момента, когда о нарушении узнал прокурор. Однако, данное предложение, как мы знаем, в текст принятого постановления Пленума ВС РФ не вошло, что еще раз подтверждает позицию высшей судебной инстанции по данному вопросу.
Исходя из всего изложенного, в делах об истребовании земельных участков, на территории которых были расположены Аксайские рынки, опрошенные нами юристы считают, что суды должны были отказать в удовлетворении требований прокурора на основании пропуска им срока исковой давности.
Важно было тщательно исследовать, когда о нарушенном праве стало известно муниципальному образованию. Не вызывает никаких сомнений, что многотысячный рынок уж точно попадал в поле зрение администрации района. Возбуждение же уголовного дела в отношении главы администрации еще не говорит о том, что муниципальное образование «не знало или не должно было знать» о нарушении своих прав. Кроме того, возбужденное уголовное дело в отношении главы администрации еще надо довести до обвинительного приговора суда.
Судебные акты, фактически принятые по данным делам, переворачивают всю имеющуюся судебную практику, сложившуюся по данному вопросу. Реализованный судами подход при разрешении рассматриваемых дел предоставляет прокурорам необоснованные преимущества в возможностях «двигать» срок исковой давности путем инициирования проверок, по обстоятельствам, которые существуют годами, не скрываются и находятся у всех на виду. Такое искусственное расширение срока исковой давности приводит к его фактическому отсутствию и подрывает стабильность гражданского оборота.
