По мнению одной из экспертов «АГ», определение ВС показывает, что при решении вопроса о возврате имущества в государственную собственность значение имеет не только поведение сторон сделки, но и важность имущества, являющегося предметом спора, для обеспечения интересов государства. Другая считает, что подход Верховного Суда возлагает на участников торгов проявление чрезмерной осмотрительности и совершение действий, выходящих за рамки обычно совершаемых при проверке конкурсной документации.
30 апреля Верховный Суд вынес Определение № 309-ЭС20-21714 (4) по делу № А07-13106/2018, в котором рассмотрел спор о передаче муниципального помещения, используемого полицией на праве хозяйственного ведения, третьим лицам.
Продажа помещения, находящегося в безвозмездном пользовании
С 26 февраля 2004 г. уполномоченные органы Уфы передали нежилое помещение общей площадью 41,2 кв. м в безвозмездное пользование МВД по Республике Башкортостан. В договоре ссуды были указаны условия использования имущества – для размещения названного органа государственной власти, а именно обслуживающей этот орган трансформаторной подстанции. Впоследствии договоры ссуды регулярно перезаключались. Помещение из владения республиканского подразделения МВД России не выбывало, в нем всегда находилась трансформаторная подстанция. 24 марта 2020 г. был заключен последний договор ссуды сроком безвозмездного пользования до 27 февраля 2023 г.
При этом еще 3 мая 2012 г. администрация Уфы издала распоряжение о закреплении за МУП «Уфимские инженерные сети» имущества на праве хозяйственного ведения, в том числе нежилых помещений общей площадью 259,5 кв. м, в состав которых входило и переданное МВД по РБ помещение. 7 мая 2014 г. было зарегистрировано право хозяйственного ведения предприятия на данное помещение.
16 мая 2018 г. в отношении МУП «Уфимские инженерные сети» было возбуждено производство по делу о банкротстве. В процедуре внешнего управления, введенной в отношении предприятия, его управляющий выставил отдельное имущество на продажу. 31 июля 2020 г. по результатам торгов ООО «МОЛЛ» были реализованы нежилые помещения общей площадью 134,3 кв. м, находящиеся в здании. В рамках продажи другого лота этот же покупатель приобрел и помещение, ранее переданное МВД по Республике Башкортостан в безвозмездное пользование, расположенное в том же здании, за 1,1 млн руб. 6 августа 2020 г. внешний управляющий МУП заключил с обществом «МОЛЛ» договор купли-продажи трансформаторной подстанции. Общество уплатило цену договора, и 20 августа за ним было зарегистрировано право собственности.
22 августа 2022 г. МВД по Республики Башкортостан направило в орган местного самоуправления запрос о предоставлении ему правоустанавливающих документов на трансформаторную подстанцию для внесения соответствующих данных в ведомственную электронную базу. 27 сентября орган местного самоуправления сообщил, что это помещение было исключено из реестра муниципального имущества в связи с реализацией обществу «МОЛЛ», поэтому будет начата работа по прекращению ранее заключенного с ведомством договора безвозмездного пользования.
Суды отказали в возвращении помещения в муниципальную собственность
25 августа 2023 г. МВД по Республике Башкортостан обратилось в суд с заявлением о признании сделки о продаже помещения недействительной в силу ч. 9 и 10 ст. 54 Закона о полиции, п. 2 ст. 168 ГК, о возвращении помещение в муниципальную собственность и о признании права собственности РФ на него.
В возражениях общество «МОЛЛ» указало о пропуске республиканским подразделением МВД России срока исковой давности. Отклоняя возражения, суды пояснили, что течение срока исковой давности началось со дня, когда орган полиции должен был узнать о регистрации обществом права собственности на спорное помещение за собой (с 27 сентября 2022 г.), иск был подан в суд 25 августа 2023 г., т.е. в пределах трех лет.
Вместе с тем суды отказали в удовлетворении иска, указав, что республиканское подразделение МВД России с 2004 г. не совершало действия, направленные на передачу имущества в федеральную собственность, оно не оспорило ни акт органа местного самоуправления о закреплении помещения за предприятием на праве хозяйственного ведения, ни торги по его продаже. Также суды сочли, что права органа внутренних дел не были нарушены, поскольку для нужд полиции используется не само спорное помещение, а находящийся в нем трансформатор, являющийся движимой вещью, которая может быть перемещена в иное место. Кроме того, общество готово продолжить предоставлять спорное помещение на безвозмездной основе, как это делало ранее муниципальное образование.
ВС разъяснил нюансы передачи помещения, используемого полицией, третьим лицам
МВД по Республике Башкортостан обратилось с кассационной жалобой в Верховный Суд. Проверив материалы дела, Судебная коллегия по экономическим спорам ВС указала, что с 1 марта 2011 г. вступил в силу Закон о полиции, согласно которому не дозволяются сделки, направленные как на передачу в частную собственность используемого полицией имущества, находящегося в собственности субъектов РФ или муниципальных образований, так и на обременение такого имущества правами третьих лиц. В ч. 9 и 10 ст. 54 данного закона установлен явно выраженный законодательный запрет, который направлен на защиту публичных интересов – на недопущение уменьшения материальной базы полиции, без которой невозможна нормальная реализация ею функций в сфере внутренних дел, в частности таких, как обеспечение защиты жизни, здоровья, прав и свобод граждан, противодействие преступности, охрана общественного порядка и собственности, обеспечение общественной безопасности. Сделки, совершенные вопреки упомянутому запрету, являются ничтожными на основании п. 2 ст. 168 ГК (п. 75 Постановления Пленума ВС от 23 июня 2015 г. № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации»).
Как отметил ВС, в рассматриваемом случае на момент введения в действие Закона о полиции спорное помещение находилось в муниципальной собственности, им владело республиканское подразделение МВД России на праве безвозмездного пользования на основании договора, заключенного с муниципальным образованием, помещение фактически использовалось для размещения федерального органа власти (трансформаторной подстанции, питающей здание, занятое органом власти). В деле отсутствуют доказательства того, что в это время наряду с полицией помещение, занятое трансформаторной подстанцией, использовалось иными лицами на основании договора, заключенного с собственником, или на ином законном основании. Соответствующие обстоятельства не были установлены судами.
Следовательно, спорное муниципальное помещение в силу ч. 10 ст. 54 Закона о полиции не могло быть обременено правами предприятия, в том числе передано ему на праве хозяйственного ведения. Акт администрации городского округа от 3 мая 2012 г. о закреплении имущества за МУП в части спорного помещения противоречит закону. Этот акт не подлежал применению судами при разрешении настоящего спора независимо от признания его недействительным в силу абз. 13 ст. 12 ГК (абз. 4 п. 9 Постановления № 25). Кроме порочного акта, иных оснований для возникновения права хозяйственного ведения предприятия на спорные помещения, предусмотренных п. 1 и 2 ст. 299 ГК, не приведено.
Верховный Суд обратил внимание, что спорное помещение находится во владении республиканского подразделения МВД России с 2004 г. на праве безвозмездного пользования. Это право никогда не прекращалось – до 1 марта 2011 г. пользование осуществлялось на основании договора, после оно происходило в силу прямого указания Закона о полиции и дополнительно оформлялось договорами. При этом из материалов дела не следует, что спорное помещение когда-либо использовалось предприятием для осуществления уставной деятельности. Законных оснований для возникновения права хозяйственного ведения не имелось. В деле нет каких-либо доказательств, указывающих на фактическое осуществление МУП соответствующих правомочий, предусмотренных ст. 294 ГК и определяющих содержание права хозяйственного ведения, кроме продажи спорного помещения на торгах в процедуре банкротства. Равным образом владение не было передано и обществу, заключившему по результатам торгов договор купли-продажи спорного помещения. В настоящее время помещение по-прежнему используется полицией. Как пояснил в судебном заседании представитель республиканского подразделения МВД России, доступ в помещение возможен только через закрытую дворовую территорию, охраняемую сотрудниками полиции. Это подтвердил и представитель общества «МОЛЛ».
ВС пояснил, что ст. 301 и 302 ГК касаются вопросов защиты прав собственника (обладателя иного права на имущество – ст. 305 ГК), не владеющего имуществом, а предусмотренный ими виндикационный иск предъявляется к лицу, в незаконном владении которого находится имущество. Однако республиканское подразделение МВД России владение не утрачивало, а общество его не приобретало. Органу внутренних дел недоступен указанный способ защиты права. В абз. 2 и 3 п. 78 Постановления Пленума ВС № 25 разъяснено, что лицо, не являющееся стороной ничтожной сделки, имеет в материальном смысле право на иск о применении последствий недействительности такой сделки, если гражданским законодательством не установлен иной способ защиты права этого лица и его защита возможна лишь путем применения последствий недействительности ничтожной сделки. В исковом заявлении такого лица должно быть указано право или законный интерес, защита которого будет обеспечена в результате возврата каждой из сторон всего полученного по сделке.
ВС указал, что законный интерес республиканского подразделения МВД России, защита которого обеспечивается посредством реституции, заключается в устранении препятствий для исполнения обязательства по передаче спорного помещения в федеральную собственность и закрепления его за данным подразделением полиции на праве оперативного управления. Поскольку защита данного законного интереса невозможна с использованием специального способа, республиканское подразделение МВД России не может быть лишено возможности оспорить сделку, заключенную с обществом. Эта сделка является ничтожной, так как направлена на передачу спорного помещения в частную собственность, несмотря на явно выраженный запрет, установленный ч. 10 ст. 54 Закона о полиции.
Вопреки выводам судов, Закон о полиции не устанавливает срок, в течение которого муниципальное имущество подлежало передаче в федеральную собственность, наделяя органы полиции на переходный период правом безвозмездного пользования. При этом на протяжении всего периода безвозмездного пользования муниципальное образование подтверждало наличие у республиканского подразделения МВД России соответствующего права, а иные лица, в том числе предприятие, не препятствовали использованию имущества полицией, о своих правах на него не заявляли.
Как посчитал Верховный Суд, действия же общества «МОЛЛ», напротив, нельзя признать добросовестными в значении, придаваемом этому понятию судебной практикой применительно к спорам о недвижимом имуществе, поскольку оно не проявило разумной осмотрительности и должной осторожности, при которых узнало бы о приобретении объекта, который не может быть передан в частную собственность. Так, особенности спорного помещения давали обществу веские основания полагать, что им приобретается объект, имеющий непосредственное отношение к органу внутренних дел.
Обычный участник оборота в такой ситуации уделил бы внимание проверке правовых оснований предоставления имущества продавцу и в ходе такой проверки выявил бы факт выставления на торги недвижимости, оборот которой ограничен ч. 10 ст. 54 Закона о полиции. Следовательно, одно лишь то обстоятельство, что общество полагалось на сведения государственного реестра недвижимости, при наличии упомянутых особенностей спорного помещения не может свидетельствовать о его должной разумности и осмотрительности. Такой подход согласуется с положениями абз. 3 п. 6 ст. 8.1 ГК. С учетом изложенного, разъяснил ВС, именно на общество как на участника гражданского оборота, поведение которого не соответствовало указанным критериям, должны быть отнесены неблагоприятные последствия в виде признания ничтожной сделки недействительной и применения последствий ее недействительности, оно не может получить приоритет по отношению к республиканскому подразделению МВД России ни в силу регистрации права собственности за собой, ни в силу ст. 398 ГК.
Общий вывод судов об отсутствии оснований для отказа в удовлетворении заявления республиканского подразделения МВД России по мотиву пропуска срока исковой давности Верховный Суд признал правильным, исходя из разъяснений, данных в п. 57 совместного Постановления Пленумов ВС и ВАС от 29 апреля 2010 г. № 10/22 «О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав».
Кроме того, Верховный Суд указал, что отнесение трансформатора к числу движимых вещей не имеет правового значения для правильного разрешения настоящего спора. Выводы судов об обратном ошибочны. В ч. 9 и 10 ст. 54 Закона о полиции речь, в частности, идет о помещениях, используемых органами внутренних дел. Использование помещения органом власти как раз и выражается в размещении в этом помещении сотрудников или движимых вещей, образующих материальную базу, необходимую для нормального функционирования организации и выполнения возложенных на нее задач.
Суды не учли, что положения ст. 449 ГК не исключают возможности самостоятельного оспаривания заключенных на торгах договоров по неуказанным в этой статей основаниям, не связанным с нарушениями процедурного характера. В рамках настоящего дела республиканское подразделение МВД России на нарушение торговых процедур не ссылалось. Суждения судов о том, что права республиканского подразделения МВД России не нарушены ввиду готовности общества заключить с органом внутренних дел бессрочный договор ссуды, несостоятельны.
ВС пояснил, что ссудополучатель имеет гораздо меньше прав по сравнению с лицом, владеющим имуществом на праве оперативного управления. В частности, общество будет вправе в любое время отказаться от договора ссуды, предупредив об этом республиканское подразделение МВД России за три месяца. Более того, в настоящее время сложилась ситуация, при которой снабжение электроэнергией федерального органа исполнительной власти в сфере внутренних дел в Республике Башкортостан, по сути, передается под контроль частного хозяйственного общества, не имеющего специального статуса гарантирующего поставщика или сетевой организации, что не может не нарушать права заявителя.
Таким образом, Верховный Суд отменил решения трех инстанций, удовлетворив заявление МВД по Республике Башкортостан в части оспаривания договора купли-продажи, заключенного с обществом, и применения последствий его недействительности. В качестве применения последствий недействительности ничтожной сделки Суд констатировал наличие права муниципальной собственности на спорное помещение, не обремененного правами предприятия, взыскав с последнего в пользу общества уплаченную по ничтожному договору сумму. Требование же о признании права федеральной собственности на спорное помещение ВС не удовлетворил, поскольку процедура передачи данного имущества от одного уровня публичной собственности другому заинтересованными лицами не инициировалась, муниципальное образование от такой передачи не уклонялось.
Эксперты о выводах Верховного Суда
Адвокат Ленинградской областной коллегии адвокатов, филиала «Нартекс» Анастасия Дуничева отметила, что дело, ставшее предметом рассмотрения Верховного Суда, относится к категории дел о так называемой деприватизации. По ее мнению, подход ВС нельзя назвать бесспорным, так как обычно основания для приобретения государственным или муниципальным предприятием прав на имущество под сомнение не ставятся. «Кроме того, торги в рамках процедуры банкротства проходят под судебным контролем. Обычный покупатель, приобретая имущество в такой ситуации, не сомневается в правах продавца на него. Мотивы такой квалификации действий покупателя Верховным Судом кроются не столько в его неосмотрительном поведении, сколько в том, что снабжение электроэнергией федерального органа исполнительной власти в сфере внутренних дел в Республике Башкортостан, по сути, передается под контроль частного хозяйственного общества, не имеющего специального статуса гарантирующего поставщика или сетевой организации», – пояснила она.
По мнению Анастасии Дуничевой, это дело показывает, что при решении вопроса о возврате имущества в государственную собственность значение имеет не только поведение сторон сделки, но и важность имущества, являющегося предметом спора, для обеспечения интересов государства.
Партнер АБ «ЭЛКО профи», руководитель практики разрешения споров Малика Король обратила внимание на два момента. «Во-первых, суды установили, что с 2011 г. был установлен запрет на распоряжение имуществом, используемым полицией. В 2012 г. спорное помещение было закреплено на праве хозяйственного ведения за должником, которое было зарегистрировано в 2014 г. Затем с 2018 г. было возбуждено банкротство предприятия со всеми вытекающими последствиями. Здесь следует не согласиться с выводами ВС и констатировать бездействие МВД, которое с 2012 г. должно было знать о нарушении своих прав, если бы в должной степени проявило заботу о вверенном ему имуществе и пользовалось помещением», – посчитала она.
Во-вторых, указала эксперт, вывод ВС о том, что приобретатель помещения по результатам торгов не может быть признан добросовестным, является неоправданным и категоричным. Если МВД 10 лет не проявляло должной степени заботы о своем имуществе, не оспаривало передачу имущества предприятию на соответствующем праве, то недопустимо полностью вставать на защиту органа, хотя и имеется императивный запрет на сделку.
«Лицо, которому помещение было передано в безвозмездное пользование и при этом не уследившее за ним и не заботящееся о нем, также должно нести последствия своего бездействия. Приобретатель лота на торгах тем более не мог знать о правах МВД, поскольку сам орган, если следовать обстоятельствам, установленным в судебных актах, более 10 лет не заявлял свои права на него. Примененный ВС подход возлагает на участников торгов проявление чрезмерной осмотрительности и совершение действий, выходящих за рамки обычно совершаемых при проверке конкурсной документации», – считает Малика Король.
